1920     Из предисловия Эйнштейна к русскому изданию "Общедоступного изложения теории относительности":

«Более чем когда-либо в настоящее тревожное время следует заботиться обо всем, что способно сблизить людей различных языков и наций. С этой точки зрения особенно важно способствовать живому обмену художественных и научных произведений и при нынешних столь трудных обстоятельствах. Мне поэтому особенно приятно, что моя книжечка появляется на русском языке».

1922     Эйнштейн избран в Российскую академию наук.

1923     Эйнштейн – один из основателей германского «Общества друзей Новой России».

1929     «Я чту в Ленине человека, который с полным самопожертвованием отдал все свои силы делу осуществления социальной справедливости. Я не считаю его метод правильным. Но одно бесспорно: подобные ему люди являются хранителями и обновителями совести человечества».

1930     Из статьи Э. Кольмана "Ход задом в философии Эйнштейна" («Научное слово», 1931, № 1):

«...В октябре 1930 года г-н Альберт Эйнштейн, великий физик, плохой философ и никудышный политик, излагает свое политическое кредо: «Моим политическим идеалом является демократия... Вот почему я всегда был страстным противником таких режимов, которые в настоящее время существуют в России и Италии». В этот момент господин профессор подписывает протест... против расстрела 48 мерзавцев, которые во главе с профессором холодильного дела Рязанцевым... организовали голод».

1948     Из ответа Эйнштейна на "открытое письмо советских академиков":

"Хотя ваше письмо в основном посвящено атаке на несоциалистические зарубежные страны, в особенности Соединенные Штаты, я полагаю, что за этим агрессивным фасадом кроется оборонительная мысленная позиция, которая есть не что иное, как тенденция к почти неограниченному изоляционизму.

Главный объект вашей атаки — моя поддержка «мирового правительства». Я хотел бы обсуждать эту важную проблему только после того, как скажу несколько слов об антагонизме между социализмом и капитализмом, потому что ваше отношение к значению этого антагонизма, кажется, полностью господствует в ваших взглядах на международные дела.

Я разделяю ваш взгляд, что социалистическая экономика обладает преимуществами, которые определенно перевешивают ее недостатки, если только управление осуществляется хотя бы в какой-то мере адекватно. Нет сомнений, придет день, когда все народы будут благодарны России за то, что она энергичными действиями впервые продемонстрировала практическую возможность планового хозяйства, несмотря на чрезвычайно большие трудности.

Но не следует возлагать на капитализм вину за все существующее политическое зло и думать, что само лишь установление социализма могло бы вылечить все социальные и политические болезни человечества. Такое мнение поддерживает фанатическую нетерпимость части «правоверных», делая возможный социальный метод типом церкви, которая клеймит всех тех, кто к ней не принадлежит, как предателей или гнусных злоумышленников. А если уж такое состояние достигнуто, способность понимать убеждения и действия «неправоверных» исчезает полностью.

Более всего в вашем письме меня удивило то, что вы — страстные противники анархии в экономической сфере — столь же страстно защищаете анархию, т. е. неограниченный суверенитет, в сфере международной политики. Неограниченный суверенитет означает, что каждая страна оставляет за собой право добиваться своих целей военными средствами.

Только это я имею в виду, поддерживая идею «Мирового Правительства», независимо от того, что подразумевают другие, стремящиеся к той же цели. Я защищаю мировое правительство, ибо убежден, что нет никакого другого пути к устранению самой страшной опасности из когда-либо угрожавших человеку. Цель избежать всеобщего уничтожения должна иметь приоритет перед любой другой целью".

1949     Из статьи Эйнштейна «Почему социализм?»:

«Необходимо помнить, что плановая экономика — это еще не социализм. Плановая экономика как таковая может сопровождаться полным порабощением человека. Чтобы достичь социализм, требуется решить крайне трудные социально-политические проблемы: при столь большой централизации политической и экономической власти, как предотвратить превращение бюрократии во всемогущую и самовластную? Как защитить права личности и обеспечить демократический противовес к власти бюрократии?»

1952     Надпись Эйнштейна для Института марксизма-ленинизма:

«В стране искателей истины не существует человеческих авторитетов. Над тем, кто попытается изображать здесь начальство, посмеются боги».

1955     Из последних слов, написанных рукой Эйнштейна:

«Когда речь идет об истине и справедливости, нет проблем больших и малых. Дела человеческие неразделимы, – тот, кто в малом относится к истине не всерьез, тому нельзя доверять и в большом.

Эта неразделимость действует не только в морали, но и в политике, потому что малые проблемы могут быть поняты правильно только в их зависимости от больших проблем. Огромную проблему представляет сейчас разделение мира людей на два враждебных лагеря, так называемые «свободный мир» и «коммунистический мир». Поскольку мне не очень ясно, как здесь следует понимать слова «свободный» и «коммунистический», я буду лучше говорить о споре за преобладание между Востоком и Западом, хотя из-за шарообразности Земли неясно также, что следует понимать под Западом и что под Востоком.

В основе этого — старомодная борьба за власть, которая, как и раньше, представляется людям в полурелигиозной вуали. Однако после создания атомного оружия эта борьба имеет призрачный характер. Каждая из сторон признает, что человечеству придет конец, если эта борьба превратится в настоящую войну. Несмотря на это, государственные деятели обеих сторон привычно пытаются запугать противника превосходящими военными средствами и сломить его сопротивление. При этом, разумеется, рискуют войной и уничтожением. И ни один государственный деятель не отваживается встать на единственный путь, обещающий всеобщую международную безопасность, так как это означало бы его верную политическую смерть».

1934     Нильс Бор впервые приехал в СССР на конференцию в Харькове. Приехал к 26-летнему Льву Ландау, который эту конференцию организовал (и который считал Бора своим учителем). В книге почетных посетителей Бор написал:
"Я рад возможности выразить восхищение и удовольствие, с которыми осмотрел прекрасный новый Физико-технический институт в Харькове, где отличные условия для экспериментальной работы во всех областях современной физики используются с величайшим энтузиазмом и успехом под руководством и в тесном сотрудничестве с блестящим физиком-теоретиком".

Харьков, Май 1934

Осень 1938      Из письма Бора Сталину:
«Только исключительная благодарность за плодотворное сотрудничество с учеными Советского Союза и неизгладимое впечатление от энтузиазма, с каким в Советском Союзе ведутся научные исследования, побуждают меня привлечь Ваше внимание к одному из самых выдающихся физиков молодого поколения — профессору Л.Д. Ландау из Института физических проблем Советской академии наук... недавно до меня дошли слухи об аресте проф. Ландау. Я все еще надеюсь, что эти слухи не имеют никакого основания. Если же он действительно арестован, то убежден, что речь идет о печаль­ном недоразумении, потому что не могу себе представить, чтобы проф. Ландау, который всегда себя всецело посвящал науке и которого я высоко ценю как искреннего человека, мог совершить что-либо, оправдывающее его арест.
Принимая во внимание большое значение этого вопроса как для науки в СССР, так и для международного научного сотруд­ничества, я обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой распорядиться о выяснении судьбы проф. Ландау, чтобы исключительно одаренный и добившийся высоких результатов ученый, если действительно имело место недоразумение, получил возможность продолжать исследовательскую работу, столь важную для про­гресса человечества».

Ноябрь 1945    Из рассказа профессора МГУ, а по совместительству – и по секрету – сотрудника МГБ, Терлецкого Я.П. о его поездке в Копенгаген к Бору с целью добыть секреты ядерного оружия:
«Мы передали Бору письмо и подарки Капицы. Прочитав письмо, Бор стал расспрашивать о семье Петра Леонидовича и о положении Ландау. Когда я сказал, что Ландау успешно работает в лаборатории Капицы, и тем самым рассеял подозрения о преследованиях Ландау в СССР, оставшиеся, очевидно, со времен годичного тюремного заключения Ландау в 1938 году, Бор оживился и начал расхваливать Ландау как наиболее талантливого молодого теоретика, который работал у него...Бор ответил мне на все оставшиеся вопросы, еще раз пояснив, что он не знает деталей [устройства атомной бомбы. – Прим. авт.], и при этом вновь подчеркнул, что квалифицированные физики, такие, как Капица или Ландау, в состоянии решить проблему, если им уже известно, что американская бомба взорвалась».

1950     Из открытого письма Н. Бора в Организацию Объединенных Наций:
«Высшей целью должен быть открытый мир, в котором каждый народ утверждает себя лишь своим вкладом в общую культуру и своей способностью помогать другим своим опытом и своими ресурсами. Эта цель достижима, лишь если отказаться от изоляции и разрешить обсуждение культурных и социальных явлений независимо от географических границ.
В любом обществе, совместное стремление людей к общему благополучию возможно лишь на основе общественного знания общих условий страны. Подобным же образом, реальное сотрудничество между странами в решении взаимных проблем предполагает свободный доступ ко всей информации, важной для их взаимоотношений».

1957     Из мыслей вслух Льва Ландау – по справке КГБ, основанной на "сообщениях агентов из его окружения и данных оперативной техники":
«Наша система, как я ее знаю с 1937 года, совершенно определенно есть фашистская система, и она такой осталась и измениться так просто не может... Пока эта система существует, питать надежды на то, что она приведет к чему-то приличному, никогда нельзя было, вообще это даже смешно… Вопрос о мирной ликвидации нашей системы есть вопрос судьбы человечества по существу... Без фашизма нет войны... Наши есть фашисты с головы до ног. Они могут быть более либеральными, менее либеральными, но фашистские идеи у них».

Москва, 1961 год.

Бор и Ландау не виделись четверть века. Ландау есть что рассказать, для того они и уединились в парке Института Физпроблем.

Выражение "военно-промышленный комплекс" ввел американский президент Эйзенхауэр в январе 1961 года: покидая пост президента, в прощальном обращении к стране он предостерег от опасности непомерного влияния военно-промышленного комплекса на жизнь общества.

В советском языке сокращение ВПК имело две расшифровки. В газетной публицистике это означало "военно-промышленный комплекс" и применялось исключительно к Западу. В мире же советского военно-промышленного комплекса важнее была расшифровка "Военно-Промышленная Комиссия" (при Совете Министров СССР), которая ведала всеми делами ВПК.

А. Д. Сахаров, Воспоминания:

"Устинов* говорил тихим голосом, так что его временами не было слышно, и создавалось впечатление, что он обращается только к Хрущеву. Хрущев же слушал его с непроницаемым видом, но явно внимательно. Мне кажется, что Устинов держался не просто как чиновник аппарата, даже самый высший, а как человек, преследующий некую сверхзадачу. Устинов уже тогда занимал центральное положение в военно-промышленных и в военно-конструкторских делах, не выдвигаясь, однако, открыто на первый план – предоставляя это Хрущеву и другим. Я понимал это и подумал: «Вот он, наш военно-промышленный комплекс». Тогда эти слова как раз стали модными в применении к США. Потом я то же самое подумал, когда встретился с Л.В. Смирновым** (одним из руководителей советской военной промышленности). Оба они – очень деловые, знающие и талантливые, энергичные люди, с большими организаторскими способностями, всецело преданные своему делу, ставшему самоцелью, подчиняющие без колебаний все этой задаче. Люди этого типа – очень ценные и иногда – опасные".

Андрей Сахаров, 1989

В 1955 году, после успешного испытания водородной бомбы руководитель испытаний маршал Неделин устроил банкет и первый тост предложил произнести Сахарову, который рассказал в своих Воспоминаниях:

"Я взял бокал, встал и сказал примерно следующее:

 – Я предлагаю выпить за то, чтобы наши изделия взрывались так же успешно, как сегодня, над полигонами и никогда – над городами.

 За столом наступило молчание, как будто я произнес нечто неприличное. Все замерли. Неделин усмехнулся и, тоже поднявшись с бокалом в руке, сказал:

 – Разрешите рассказать одну притчу. Старик перед иконой с лампадкой, в одной рубахе, молится: "Направь и укрепи, направь и укрепи". А старуха лежит на печке и подает оттуда голос: "Ты, старый, молись только об укреплении, направить я и сама сумею!" Давайте выпьем за укрепление.

 Я весь сжался, как мне кажется – побледнел (обычно я краснею). Несколько секунд все в комнате молчали, затем заговорили неестественно громко. Я же молча выпил свой коньяк и до конца вечера не открыл рта. Прошло много лет, а до сих пор у меня ощущение, как от удара хлыстом".

В 1960 году маршал Неделин руководил испытанием новой ракеты. При подготовке произошел сбой. Специалисты – те, кто "укрепляют" – рекомендовали отложить старт и спокойно выяснить причину неполадки. Но маршал, кто "направлял", приказал устранить неполадку на ходу и чтобы придать уверенность технарям, сам остался рядом с ракетой. Подчиняясь законам физики, а не приказам ВПК, ракетный двигатель заработал и сжег заживо 74 человека, включая самого маршала.

Андрей Сахаров, май 1968 года.

Первая и последняя страница секретного письма Сахарова в ЦК о проблеме ПРО (июль 1967). Тема письма – предложенный правительством США мораторий на стратегические системы ПРО при сохранении работ, необходимых «для защиты от ракетной агрессии малого масштаба». Сахаров поддержал такой мораторий, считая, что "создание ПРО от массированного нападения нереально, а от единичных ракет – трудно, но возможно." Это было не просто его личное мнение, но и мнение его коллег – экспертов по стратегическому оружию. Он, в частности, упоминает об "официальных документах [по проблеме ПРО], представленных в ЦК КПСС товарищами Харитоном Ю.Б., Забабахиным Е.И." (научными руководителями обоих ядерных Объектов). С этого началось превращение секретного физика в открытого правозащитника.

«Во второй половине 1960-х годов [я ознакомился с производством] ядерных боеприпасов и средств их доставки, принял участие в нескольких экскурсиях в секретные учреждения («ящики») и в …совещаниях по военно-стратегическим проблемам. Поневоле пришлось… с особенной остротой почувствовать весь ужас и реальность большой термоядерной войны, общечеловеческое безумие и опасность, угрожающую всем нам на нашей планете. На страницах отчетов, на совещаниях по проблемам исследования операций, в том числе операций стратегического термоядерного удара по предполагаемому противнику, на схемах и картах немыслимое и чудовищное становилось предметом детального рассмотрения и расчетов, становилось бытом – пока еще воображаемым, но уже рассматриваемым как нечто возможное. Я не мог не думать об этом – при все более ясном понимании, что речь идет не только и не столько о технических (военно-технических, военно-экономических) вопросах, сколько в первую очередь, о вопросах политических и морально-нравственных.

 1965-1967 годы были не только периодом самой интенсивной научной работы, но и временем, когда я приблизился к рубежу разрыва с официальной позицией в общественных вопросах, к повороту в моей деятельности и судьбе. Я по-прежнему продолжал в эти годы свою работу по тематике объекта, проводил там большую часть времени. Однако разработка изделий перестала занимать в этой тематике подавляющее место… Главными на обоих объектах стали темы, так или иначе связанные с «исследованием операций» (я тут буквально перевожу общепризнанный со времен второй мировой войны английский термин).

Первой по времени проблемой этого рода, с которой пришлось столкнуться, была ПРО и способы ее преодоления. Было много горячих обсуждений, в ходе которых я, как и большинство моих коллег, пришел к двум выводам, сохраняющим, по-моему, свое значение и до сих пор:

1) Эффективная противоракетная оборона невозможна, если потенциальный противник обладает сравнимым военно-техническим и военно-экономическим потенциалом. Противник всегда – с затратой гораздо меньших средств – может найти такие способы преодоления ПРО, которые сведут на нет ее наличие.

2) Вложение больших средств в развертывание ПРО не только очень обременительно, но и опасно, так как может привести к потере стратегической стабильности в мире. Главным результатом наличия у сторон мощной ПРО является повышение порога стратегической устойчивости (скажем, упрощая проблему, порога гарантированного взаимного уничтожения).

Эти выводы, разделявшиеся, по-видимому, и американскими экспертами, вероятно, повлияли на заключение в 1972 году «Договора об ограничении систем ПРО».

Две версии эпиграфов к самиздатской статье А. Сахарова 1968 года "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе"

Из самиздатской статье А. Сахарова 1968 года "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе"

«Три технических аспекта термоядерного оружия сделали термоядерную войну угрозой самому существованию цивилизации. Это – огромная разрушительная сила термоядерного взрыва, относительная дешевизна ракетно-термоядерного оружия и практическая невозможность эффективной защиты от массированного ракетно-ядерного нападения.

Третьим техническим аспектом термоядерной опасности (наряду с мощностью и дешевизной зарядов) мы называем практическую неотразимость массированного ракетного нападения. Это обстоятельство хорошо известно специалистам; в научно-популярной литературе см., например, недавнюю статью Бете и Гарвина в журнале "Сайентифик америкэн" (№ 3 за 1968 год).

Сейчас техника и тактика нападения далеко обогнали технику обороны, несмотря на создание очень маневренных и мощных противоракет с ядерными зарядами, несмотря на другие технические идеи (типа использования лазерного луча и т. п.).

Повышение стойкости зарядов к воздействию ударной волны, к радиационному воздействию нейтронного и рентгеновского облучения, возможность широкого использования относительно легких и дешевых "ложных целей", почти не отличимых от боевых зарядов и истощающих технические средства противоракетной обороны противника, совершенствование тактики массированных, концентрированных во времени и в пространстве ракетно-термоядерных атак, превышающих пропускную способность станций обнаружения и наведения и вычисления, использование орбитальных и настильных траекторий атаки, активных и пассивных помех и ряд других пока не освещенных в печати приемов – все это поставило перед созданием эффективной противоракетной обороны технические и экономические препятствия, которые в настоящее время практически непреодолимы.

Опыт прошлых войн дал множество примеров того, что первое применение нового технического или тактического приема нападения обычно оказывалось очень эффективным даже в том случае, если вскоре удавалось найти простое противоядие. Но в случае термоядерной войны уже первое применение может оказаться решающим и свести на нет многолетние работы и многомиллиардные расходы по созданию ПРО (противоракетной обороны).

Исключением является случай очень большого различия технико-экономических потенциалов двух противостоящих друг другу противников. В этом случае более сильная сторона, создав систему противоракетной обороны с многократным запасом прочности, имеет соблазн попытаться навсегда избавиться от опасного неустойчивого равновесия – пойти на превентивную авантюру, затратив часть своего потенциала атаки на уничтожение большей части ракетных стартовых позиций противника и рассчитывая на безнаказанность на последней ступени эскалации, то есть при уничтожении городов и промышленности противника.

К счастью для стабильности мира, различие технико-экономических потенциалов СССР и США не настолько велико, чтобы для одной из этих сторон такая "превентивная агрессия" не была бы связана с почти неминуемым риском ответного сокрушительного удара, и это положение не изменится при расширении гонки вооружений на строительство систем ПРО. По мнению многих, разделяемому автором, дипломатическое оформление этой взаимопонимаемой ситуации (например, в виде договора о моратории строительства ПРО) было бы полезной демонстрацией желания США и СССР сохранить статус-кво и не расширять гонку вооружений на безумно дорогие противоракетные системы, демонстрацией желания сотрудничать, а не воевать.

Термоядерная война не может рассматриваться как продолжение политики военными средствами (по формуле Клаузевица), а является средством всемирного самоубийства.

Полное уничтожение городов, промышленности, транспорта, системы образования, отравление полей, воды и воздуха радиоактивностью, физическое уничтожение большей части человечества, нищета, варварство, одичание и генетическое вырождение под действием радиации оставшейся части, уничтожение материальной и информационной базы цивилизации – вот мера опасности, перед которой ставит мир разобщенность двух мировых сверхсил.

Каждое разумное существо, оказавшись на краю пропасти, сначала старается отойти от этого края, а уж потом думает об удовлетворении всех остальных потребностей. Для человечества отойти от края пропасти – это значит преодолеть разобщенность.

Необходимый шаг на этом пути – пересмотр традиционного метода в международной политике... Попросту, – это метод максимального улучшения своих позиций всюду, где это возможно, и одновременно метод максимальных неприятностей противостоящим силам без учета общего блага и общих интересов.

Если политика – это игра двух игроков, то это единственно возможный метод. Но к чему такой метод приводит в современной беспрецедентной обстановке?»

Закрытое заседание Научно-технического Совета “О работе научных отделов”, а фактически – капустник по случаю 70-летия А.Л. Минца (1965): «Ничего похожего по концентрации остроумия и симпатий к юбиляру мне не приходилось видеть и слышать ни до, ни после». Дмитрий Зимин – рядом с А.Л. Минцем

Мемориальная доска на здании РТИ

Эта мемориальная доска появилась на здании Радиотехнического института в 1985 году, через 15 лет после того, как А.Л. Минца вынудили уйти на пенсию, и спустя 11 лет после его смерти. Одновременно с мемориальной доской институт получил и имя академика А.Л. Минца.

В этом институте с 1946 года по 1970 год работал советский физик и радиотехник Герой социалистического труда лауреат Ленинской и Государственных премий CCCР академик Александр Львович Минц

По советским понятиям то было не типовое – номенклатурное – "увековечивание имени" сразу после кончины увековечиваемого. В данном случае инициатива исходила не из номенклатурных верхов, а из недр института, где любовь и уважение к первому директору пережили нескольких его преемников.

Мемориальная надпись содержит несколько неточностей: не сказано, что Минц не просто работал в этом институте, а создал его, и Государственными названы Сталинские премии 1946 и 1951 года.

Свои высокие награды, указанные на мемориальной доске, Минц получил за новые системы сверхмощных радиостанций (1946), синхроциклотрон (1951), систему противовоздушной обороны Москвы (1956), синхрофазотрон (1959).  Менее высокими наградами были отмечены 500-киловаттную радиостанцию им. Коминтерна (1934), 1200-киловаттная радиостанции на Волге (1943), радиолокатор для истребителя (1945).

А высочайшую свою награду, не указанную на мемориальной доске, – свободу со снятием судимости – Минц получил в июле 1941 года, на третьем году после ареста и на втором году после вынесения приговора "10 лет исправительно-трудовых лагерей". То был третий арест будущего академика-героя-лауреата. Вместе со свободой Минц получил звание полковника НКВД и несколько лет продолжал свои занятия той же самой радиотехникой. Его жену охватывал ужас от одного вида его фуражки с голубым околышем в прихожей их квартиры.

В 1934 году, когда в советскую научную жизнь вернулись ученые звания и степени, А.Л. Минцу присвоили звание профессора и степень доктора технических наук. В отзыве о нем академик Л.И. Мандельштама тогда написал:

"А.Л. МИНЦ является одним из самых крупных наших радиоспециалистов. Будучи с одной стороны виднейшим практическим инженером по радио-строительству он в то же время является выдающимся и разносторонним исследователем в области научной радиотехники. Что касается его многолетней и плодотворной практической деятельности, то достаточно указать, что им спроектированы и построены все мощные радиовещательные станции СССР. Пять станций по 100 квт и сверхмощная в 500 квт. При проектировании и руководстве строительством, как этих станций, так и целого ряда других типов передатчиков (он руководил разработкой всех радио-передатчиков, выпускаемых промышленностью, начиная с 1929 года), ему приходилось находить новые решения для преодоления тех или иных трудностей, причем он проявил исключительное уменье и изобретательность. А.Л. МИНЦ является автором целого ряда патентов (около 30). 13 его заявок взяты крупнейшими иностранными фирмами".

Свое первое изобретение Минц заявил в 1916 году, еще студентом физико-математического факультета Московского университета, – "Устройство для парализования действия неприятельской радиостанции". Германская армия воевала тогда с российской, опираясь на мощь германской науки. Простые, но любознательные советские люди, познакомились с такого рода радиоустройствами значительно позже – в 1950-1980-е годы, когда слушать "вражьи радио-голоса" им мешали отечественные "глушилки".

Как гласит запись в личном деле академика Минца, его первое изобретение "получило широкое применение через 20 лет" – то есть в конце 1930-х годов. Очень может быть, что и арестовали его в 1938 году с тем, чтобы он, не отвлекаясь на другие дела, построил соответствующую спецтехнику. И тогда к его аресту имеет отношение запись, которую академик В.И. Вернадский сделал в своем дневнике 5 апреля 1938 года:

"По радио за последние дни [с] 1-3 [часов] ночи [передавалось] обращение от Союза Освобождения России… По-видимому, [радио] не немецкое. Гнет Сталина. Идеал Ленина. Сталин повернул, изменил революции. Внешняя политика Литвинова – Сталина ставит Россию в опасное положение изоляции. Собственность не на орудия производства. "Кровавый Сталин". Бухарин – не изменник. Ежов террором разрушает. Они [дикторы] рискуют жизнью, говоря, – но не боятся. Страна организуется и свободу добудет.

Ежов дал приказ найти их. Мужской и женский голоса. Два дня (может быть, и больше) свободно. Теперь заглушается все больше".

Александр Львович Минц и Юлий Борисович Харитон – соседи по лестничной площадке, по Академии наук и по ВПК, а также единомышленники акад. А.Д. Сахарова по проблеме ПРО. Их точку зрения отвергли руководители страны. В результате Сахаров стал правозащитником, а полный энергии Минц ушел в отставку и вскоре умер.

"Однажды ко мне в лабораторию зашел Александр Львович [Минц] в сопровождении маленького щуплого человека. Я не сразу, но узнал – академик Харитон. Живой Харитон! – я был ошеломлен. И Минц говорит: "Покажите, пожалуйста, что вы тут делаете". Я еще имел глупость спросить: "А на каком уровне показывать?" Харитон посмотрел на меня изумленно, Минц неодобрительно сверкнул очками. И я стал на пальцах объяснять. В то время я занимался интересным делом, и Минц, видимо, хотел показать, что мы не лыком шиты. К похвалам в свой адрес он относился спокойно, но когда хвалили институт, расцветал. Гордился своим детищем".

 Владлен Гинзбург

"Минц не верил в систему спасения от баллистических ракет. Он считал, что если баллистическая ракета будет послана на нашу страну, наша задача – как можно раньше ее обнаружить и послать в ответ. Но ни в коем случае не уничтожать ее, потому что уничтожение такой ракеты в полете нанесет колоссальный вред, – вся эта гадость обрушится на очень большую территорию. Если она долетит до цели, будет, конечно, громадное разрушение, но все же локальное. Поэтому Минц считал, что должна быть только первая ступень противоракетной системы – то есть система раннего обнаружения".

Наталия Орлова

"Уже тогда, когда только испытывались на полигоне экспериментальные станции, Александр Львович понял безнадежность усилий по созданию ПРО в условиях массированного удара, понял, что нужно искать другое решение проблемы. Он, насколько я могу судить, первым поставил перед правительством вопрос о создании системы СПРН. В письме на имя Устинова – в то время председателя ВПК – он писал о необходимости создания «системы разведки» с целью обеспечения неотвратимости ответного удара. Это короткое письмо я читал, может быть его и сейчас можно найти в архивах. Термин «разведка» – из этого письма".

Леонид Зорин

Мемориальный конверт выпущен уже в послесоветской России, в 1994 году

"Наука – это новая общественная сила. Она бросает дерзкий вызов и одновременно обещает могущество и благосостояние, немыслимые ни для какой другой общественной силы. Хотя некоторые видят в науке предвестие унылой однородности и полного разрушения, она растет в энергии и широте охвата. Понимать науку – значит знать ее динамичную историю".

Берн Дибнер. Герольды науки. 1955

Берн Дибнер (1897-1988)

Инженер, изобретатель, предприниматель, библиофил, историк науки и филантроп, – все эти шесть призваний и профессий поместились в жизни Берна Дибнера. И еще 24 патента на изобретения в электротехнике. И работы по истории науки и техники, среди героев которых – Леонардо да Винчи, Фарадей, Вольта, Рентген.

Когда видишь фотографию этого американского джентльмена аристократической наружности, трудно поверить, что в семь лет он не знал ни слова по-английски, что рос он в многодетной – совсем не аристократической – иммигрантской семье из царской России и что возможность получить высшее образование ему дал... несчастный случай на производстве, точнее, денежная компенсация за этот счастливо-несчастный случай.

Случай также открыл для этого инженера-бизнесмена историю науки как сферу увлекательных исследований. В начале 1930-х годов он купил по случаю популярную книгу об истории изобретений. Рассказ об изобретениях Леонардо вызвал, однако, большое недоверие у него – уже патентованного изобретателя. Он решил, что автор безмерно преувеличил изобретательские способности великого художника. И, со свойственной предпринимателю уверенностью, решил сам разобраться в предмете. Он настолько углубился в проблему, что в 1936 году поступил в Цюрихский университет изучать историю науки Возрождения. Параллельно он начал искать и покупать редкие книги, относящиеся к его предмету. В результате он понял, что творческую мощь Леонардо трудно преувеличить. И... начал вести двойную жизнь предпринимателя и историка науки.

Течение его насыщенной жизни прервала мировая война. Берн Дибнер служил в военной авиации, достиг звания подполковника и был награжден боевыми наградами. Он гордился тем, что вместе с ним шестнадцать сыновей, внуков и правнуков его отца-иммигранта защищали приютившую их страну на фронтах мировой войны, и считал это их долгом благодарности.

С тем же чувством он в 1976 году сделал дорогой подарок к 200-му дню рождения своей приемной родины – подарил коллекцию в десять тысяч книг по истории науки и техники, в том числе много редчайших инкунабул, Смитсоновскому институту – крупнейшему государственному научному и культурному учреждению США (основанному в 1846 году на средства английского ученого Дж. Смитсона).

В 1983 году при награждении его медалью Томаса Мора за заслуги в истории науки, 85-летний Берн Дибнер сказал:

«Знаменитый французский государственный деятель, министр Наполеона, Талейран, сказал когда-то: "Кто не жил в мое время, тот не знает, что такое жизнь". С таким голосом из прошлого не поспоришь, но тут же толпой приходят мысли о других примечательных эпохах. Участие в народных собраниях в Афинах времен Перикла было бы незабываемой частью жизни. И конечно было бы замечательно побывать в Риме, когда легионы Цезаря возвращались после Галльских войн, или в Венеции, когда туда вернулся Марко Поло. И от марша под «Марсельезу» сердце трепетало бы до сих пор.

Мне же выпала огромная удача принять участие в событиях ХХ века и стать очевидцем перемен, драматизма и прогресса, больших, чем во всех упомянутых эпохах, вместе взятых. И привилегия эта досталась не коренному американцу, а иммигранту, которого иначе ожидала бы тяжелая участь большинства его соплеменников в середине этого века.

Я родился в 1897 году в крошечном городке Киевской губернии на Украине, подданным Николая II, последнего Российского царя. Мой отец родился там же в 1853 году, за шесть лет до публикации учения Дарвина об эволюции и в тот самый год, когда коммодор Мэтью Перри вынудил Японию открыть ее порты для кораблей с Запада и тем самым закончилась ее трехвековая самоизоляция. Через пятьдесят лет после того, как Япония познакомилась с Западным прогрессом, она начала войну против России, завершившуюся поражением царя и волной революционных возмущений, которые дотянулись и до нашего неспокойного времени.

В 1904 году, в начале Русско-японской войны, мой отец в несколько приемов переправил свою семью – жену и восьмерых детей – в Нью-Йорк, и так началась сага еще одной иммигрантской семьи Америки.

Я был самым младшим в семье. Учился в общественной бесплатной школе, затем в профессиональном училище, где стал электромонтером. Работа чередовалась с летней фермерской школой, военной подготовкой в Платсбурге во время Первой мировой войны и службой палубным инженером на кораблях, которые ходили к Карибским островам и во Францию. Вследствие небольшого несчастного случая на производстве я получил средства, достаточные для того чтобы пойти в колледж. В 1921 году я окончил Политехнический институт с высшим отличием как инженер-электрик.

В 1924 году я основал компанию «Бернди», акции которой с 1961 года котируются на Нью-Йоркской фондовой бирже. Этот источник дохода позволил мне отдаться глубокой привязанности к истории науки.

За два года до моего рождения Рентген сделал свое великое открытие, с которого началась новая эра в постижении природы вещества и устройства жизни. Открытие следовало за открытием, и каждое расширяло понимание сил природы и сложной взаимозависимости форм и функций физического и биологического миров...

На протяжении восьми десятилетий моей жизни всегда присутствовал один связующий элемент – книги! Книги были символом мысли, новаторства, описанием исследований, экспериментов, открытий. Этим объясняется создание в 1941 году библиотеки Бернди – общественного образовательного учреждения. К 1965 году, когда в библиотеке собралось 40,000 томов первостепенного научного значения, университету Брэндайса была передана 1000-томная коллекция, посвященная Леонардо да Винчи. В 1975 году, по просьбе Смитсоновского института, ему было передано в дар собрание из более чем 11 тысяч наиболее важных книг библиотеки Бернди, чтобы заложить фундамент национальной библиотеки по истории науки.»

В заключении своей речи Берн Дибнер процитировал притчу о плодовом дереве из Талмуда: "Придя в этот мир, я увидел, что он не заброшен, а плодоносит. И так же, как мои родители сажали деревья для меня, так и я буду возделывать сад для моих детей."

Ему оставалось еще пять лет на возделывание сада. И он посадил еще несколько плодовых деревьев, в том числе Институт истории науки и техники.

В нем Берн Дибнер стремился воплотить мечту его старшего друга Жоржа Сартона (1884-1956), основоположника истории науки как самостоятельной области и основателя первого журнала по истории науки (1912). В статье 1917 года "Институт истории науки и цивилизации" Сартон писал: "наука – это главная сила, способная обеспечить единство нашей цивилизации. Именно эволюция науки должна быть главной нитью всеобщей истории. Нельзя допустить, чтобы совершенно необходимая специализация затемнила более широкое видение эволюции и взаимосвязи всех наук. Чем больше наука входит в нашу жизнь, тем более ее надо очеловечить, и нет лучшего способа очеловечить ее, чем изучая ее историю."

"Талант – это поручение", говорят, ссылаясь на поэта Баратынского. Сам он, друг Пушкина, в письме их общему другу, сказал несколько иначе: «Дарование есть поручение. Должно исполнить его, несмотря ни на какие препятствия, а главное из них — унылость», но по сути то же. Слово «талант» не только звучит современнее, оно приводит к древним корням этого понятиям – к евангельской притче, в которой тогдашняя мера веса «талант» означала крупную денежную единицу – «талант серебра». Отсылая дотошных к оригиналу (Мф 25:14-30), напомню содержание притчи:

Господин, отправляясь далече, позвал трех слуг своих и поручил им заботиться о своем имуществе: одному дал пять талантов, другому два, третьему один, – каждому по его способностям.

Получивший пять талантов, употребил их в дело и получил пять талантов прибыли, получивший два таланта получил еще два, получивший же один талант закопал его в землю.

Вернувшись из долгого путешествия, господин потребовал у слуг отчета. Получивший пять талантов сказал: ‘Господин! Твои пять талантов я пустил в дело и приобрел еще пять, вот они все десять’. Подобно этому отчитался и второй. И Господин им сказал: ‘Хорошо! Вы оправдали доверие в малом – над многим вас поставлю, возрадуйтесь’.

Получивший же один талант сказал: ‘Господин! Я знал, что ты человек жестокий, и, убоявшись, спрятал талант в земле; вот он’. Господин же ответил: ‘Ленивый, надлежало ему пустить мое серебро в дело и получить прибыль! А раз так, возьмите у него талант и дайте имеющему десять, ибо имеющему будет дано, а у неимеющего отнимется и то, что имеет’. И прогнал негодного слугу.

Так Евангелие учит относиться к талантам, и, заметим, на примере таланта предпринимательского.

О том, что в биографии телефона имеются белые (и, возможно, не чистые) пятна, в Конгрессе США узнали 24 мая 2001 из выступления конгрессмена от Нью-Йорка – Элиота Энгеля. Он суммировал изыскания профессора Базилио Катаниа, доказывавшего, что телефон изобрел Антонио Меуччи, а не Александер Белл, как считалось общепризнанным. Спустя три месяца, 5 сентября, конгрессмен Энгель выступил еще раз, чтобы внести в протоколы Конгресса обширные фрагменты из лекции Катаниа, прочитанной незадолго до того в университете Нью-Йорка.

Следующее – уже законодательное – событие в этой истории произошло 17 октября 2001 года, когда конгрессмен Вито Фосселла предложил своим коллегам принять резолюцию, чтобы "почтить жизнь и достижения итало-американского изобретателя 19 века Антонио Меуччи и его работу по изобретению телефона". В вводных замечаниях он напомнил о вкладе итальянцев в историю США: один открыл саму Америку, два других подписали декларацию независимости, четвертый расщепил атом, а пятый был знаменитым летчиком-истребителем. Но одного итало-американца недооценили – Антонио Меуччи. Это и надлежало исправить в предложенной резолюции:

"Принимая во внимание, что жизненный путь Антонио Меуччи, великого итальянского изобретателя, был и необычайным и трагичным; после иммиграции в Нью-Йорк Меуччи продолжал с непрестанной энергией работать над проектом, начатым им в Гаване (Куба), – над изобретением в области электронной связи, которое он позже назвал `teletrofono'; в своем доме в Стэйтен Айленде он установил зачаточную линию связи, которая связывала полуподвальный этаж с первым, а позже, когда его жена заболела тяжелой формой артрита, он создал постоянную линию связи между его лабораторией и спальней жены на втором этаже;

истратив сбережения на свою работу, Меуччи не смог коммерчески использовать свое изобретение, хотя демонстрировал его в 1860 году и опубликовал его описание в нью-йоркской газете, выходившей на итальянском языке;

Меуччи не освоил английский язык настолько хорошо, чтобы ориентироваться в сложном мире американского бизнеса;

Меуччи не смог изыскать средства, чтобы оплатить оформление патента, и поэтому вынужден был ограничиться заявкой на патент, которую следовало возобновлять каждый год, и первый раз подал эту заявку 28 декабря 1871 года;

позже Меуччи узнал о пропаже его работающих моделей в лаборатории компании Western Union и, живя в то время на общественное пособие, был не в состоянии возобновлять свою заявку после 1874 года;

Александер Грейам Белл, который проводил эксперименты в той самой лаборатории, где хранились материалы Меуччи, в марте 1876 года получил патент и впоследствии признание как изобретатель телефона;

13 января 1887 года, Правительство Соединенных Штатов начало процесс, чтобы аннулировать патент, выданный Беллу, на основании того, что имел место обман; и Верховный Суд признал это обвинение оправданным и подлежащим судебному разбирательству;

 Меуччи умер в октябре 1889 года, в январе 1893-го истек срок действия патента Белла, и дело как утратившее практическое значение было прекращено без решения вопроса об истинном изобретателе телефона;

если бы Меуччи был в состоянии платить по $ 10 чтобы возобновлять свою заявку после 1874 года, никакого патента Белл не получил бы;

 – Палата Представителей полагает, что жизнь и достижения Антонио Меуччи заслуживают известности, и что должна быть признана его работа по изобретению телефона".

Резолюцию эту рассмотрел соответствующий комитет Конгресса, к инициатору резолюции присоединились еще дюжина конгрессменов, и, наконец, 11 июня 2002 года резолюцию поставили на голосование и приняли.

В коротком обсуждении, которое предшествовало голосованию, звучало лишь сочувствие к грустной судьбе изобретателя, обиженного людьми и историей. Никто из конгрессменов не высказал возражений или хотя бы сомнений в достоверности обрисованной исторической картины. Особо заметно было сочувствие к трудной доле эмигранта. Это не так уж удивительно для средних американцев, которые чаще всего сами – дети, внуки или правнуки эмигрантов, и знают свои семейные эмигрантские истории.

Прочитав материалы обсуждений в Конгрессе (доступные всякому обитателю Интернета), и я поддался общему настроению. Не скажу, что безропотно, – приподнял брови, увидев итало-американский пафос. Ну, какое отношение имеют Христофор Колумб из XV века и Энрико Ферми из XX в. к тому, что изобрел – и изобрел ли? – Антонио Меуччи в середине XIX в.?! Но я не стал вредничать, предположив, что политическое искусство требует жертв.

Однако помимо жертв по части логики была очевидна и одна человеческая жертва – прославленный Александер Белл. Текст резолюции, если прямо – от имени Конгресса США – и не обвиняет Белла в краже и присвоении чужого, то всякий прочитавший резолюцию в сущности не может прийти к иному выводу. И этот вывод журналисты с присущей им ясностью довели до сведения публики.

Что позволено журналисту, то не очень позволительно историку науки, знающему, как трудно бывает восстановить ясную картину событий далекого прошлого. Помня, что вся эта парламентская история науки началась с лекции в Нью-Йорке итальянского профессора Б. Катаниа, я решил познакомиться с исследованием неизвестного мне доселе историка науки и техники. И обнаружил, что я далеко не первый, – под натиском проявленного к нему интереса, проф. Катаниа поместил в Интернете, рядом с рассказом о своих жизненных достижениях, раздел, посвященный Меуччи, с ответами на "часто задаваемые вопросы".

Получив обстоятельные разъяснения из рук самого "виновника торжества" я, однако, задал вопросы, на которые ответов не было, и пришел к выводу, что дело далеко не столь ясное, как видится в резолюции американского парламента. А если позволить себе не очень парламентское выражение, – дело ясное, что дело темное.

Начать с того, что упомянутый в резолюции факт публикации описания изобретения (в нью-йоркской газете) основан лишь на свидетельстве самого (77-летнего) Меуччи на судебном разбирательстве 14 лет спустя после предполагаемой публикации. Нужного номера газеты не удалось найти во время трех судебных процессов 1885-1897 годов, не нашли и до сих пор. Другие подтверждения, которые предоставил Меуччи, это свидетельства его знакомых и его записная книжка. Достоверность этих подтверждений компания Белла ставила под сомнение и победила в двух судебных процессах.

Текст годичной заявки, которую Меуччи возобновлял трижды, оказался слишком кратким, чтобы судить о сути изобретения. Резолюция Конгресса утверждает определенно, что если бы Меуччи возобновлял свою заявку после 1874 года, "никакого патента Белл не получил бы". Однако это еще вопрос. По тогдашнему патентному праву годичная заявка на изобретение давала приоритет – в случае если кто-то другой просил выдать патент на подобное изобретение – предоставить в течение трех месяцев свое полное описание. Но сумел ли бы Меуччи подготовить убедительное описание и, главное, сумел ли бы он найти необходимые для оформления патента деньги, которых не мог найти до того, это – вопрос. И никакого судебного решения на этот счет тоже не было.

В ходе судебного процесса, инициированного правительством США, стороны обменивались обвинениями государственных и юридических инстанций в пристрастности (основанной на материальной заинтересованности), но поскольку это судебное дело было прекращено без принятия решения, никакие обвинения нельзя употреблять как доказанные. И никакого особого веса не имеет сам по себе факт, что в этом процессе против компании Белла выступило правительство США. История американского правосудия знает примеры, когда процессы типа "Мистер Смит против правительства США" оканчивались не в пользу правительства.

От юридически сомнительных суждений вернусь к моим собственным сомнениям.

Если у Меуччи не было денег на оформление телефонного патента, откуда взялись гораздо большие деньги на адвокатов, представлявших его интересы на судебных процессах? Из разъяснений проф. Катаниа видно, что интересы Меуччи стали интересами гораздо более состоятельных предпринимателей, которые хотели таким способом получить доступ к аппетитному пирогу телефонного бизнеса. Ведь рецепт пирога, впервые испеченного компанией Белла, защищался его патентом. Так что те, кто в конце 1880-х годов тратили деньги на то, чтобы отстоять приоритет Меуччи, думали не только об исторической справедливости. И то была далеко не единственная попытка оспорить в суде патент Белла, в общей сложности его компания выдержала около шестисот судебных процессов.

Далее, Меуччи не сумел получить патент на телефон, но как же он в 1860-1883 годах получил 14 патентов на другие свои изобретения (касающиеся свечного производства, керосиновых ламп, фитилей, витаминного напитка и соуса, лактометра и гигрометра)? По мнению Б. Катания, в четырех важных технических идеях Меуччи опередил Белла на срок от 6 до 42 лет. Но как тогда быть с обвинением Белла в том, что он украл изобретение Меуччи – "материалы" или даже "работающие модели"? Украл, но не полностью?

И третье сомнение (которое у меня, признаюсь, возникло первым). Профессор Катаниа занялся далеким прошлым телефонии только уйдя на пенсию, а до того работал над ее будущим – занимался инженерными исследованиями в области телекоммуникаций. В глазах американских конгрессменов это, возможно, добавило авторитета его суждениям по истории телекоммуникаций. Но на взгляд историка науки, у профессионала, работающего на переднем крае радиотехники, есть и особые трудности в понимании ее ранних стадий. Нужно освободиться от знаний, вошедших в плоть и кровь. Ведь самоочевидные сейчас понятия когда-то были прозрениями.

Итальянский профессор на рубеже XXI века отверг суждение американского профессора Ч. Кросса, который за сто лет до того выступил экспертом на судебном процессе Белла-Меуччи. Кросс возглавлял физический факультет одного из ведущих американских университетов – MIT, и результат его экспертизы был таков: заявка Меуччи описывает устройство, известное как 'телеграф влюбленных' или 'струнный телефон' – попросту говоря, две банки, соединенные струной. В таком "телефоне" звук распространяется по струне и безо всякой помощи электричества – на расстояния до десятков метров.

Профессор Катаниа опровергает мнение этого эксперта XIX века, обвиняя его в заведомой лжи и дружбе с Беллом и утверждая, что Меуччи опередил Белла не только по времени, но и технически. Однако меня озадачило, что в своих объяснениях Катаниа использует такие понятия ("широкополосный", "скин-эффект"), которых не было в помине во времена Меуччи.

Несомненная смелость проф. Катаниа становится совсем очевидной, когда на его интернетной презентации видишь размах его исследований. До своего историко-научного штурма, он сделал не менее внушительный шаг от техники телекоммуникаций в направлении квантово-релятивисткой физики, происхождения человека и Вселенной и сравнения научных и библейских учений...

По всем этим причинам, будь я конгрессменом США, я бы воздержался при голосовании и подождал бы, пока историки науки разберутся, что и когда изобрел Меуччи, Белл и многие другие изобретатели телефона. В истории науки немало случаев, когда одно и то же в сущности открытие делается разными людьми независимо, если оно "носится в воздухе".

Конечно, никакие общие соображения не могут ответить на конкретный вопрос: украл Белл изобретение у Меуччи или нет. Оставаясь с неутоленными сомнениями, я не могу исключить, что когда-нибудь придется отдать должное исключительной научно-исследовательской смелости профессора Катаниа и проницательности Конгресса США.

Какую же мораль можно извлечь из этой сомнительной истории науки и техники? Как минимум, три.

Во-первых, что американские конгрессмены – тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. И свойство ошибаться, и горячая симпатия к неудачливому итало-американцу – "великолепному изобретателю и никудышному бизнесмену". Конгрессменов не остановило громкое имя Белла, покрытое научно-технической славой и толстым слоем золота, – перед исторической справедливостью все равны. Проявлению человеческих чувств не помешал и античеловеческий акт террора 11 сентября 2001 года, – проект резолюции был внесен спустя лишь месяц, рядом с обсуждениями проблем контр-терроризма, авиационной безопасности и т.п.

Во-вторых, ясно видно, что чувство национальной гордости свойственно итальянцам не меньше, чем другим великим и малым народам, и что итальянцы, даже став американцами, не перестают быть итальянцами.

А в-третьих, и в самых главных, ясно видно: чтобы знание стало общественной силой, к таланту открывателя-изобретателя необходимо добавить талант предпринимателя.

"Еще очень мало областей в науке, в которых мы занимаем ведущее место. Лидерство в науке имеет свою, совершенно особую специфику. Приведу такое сравнение. Идет по морю караван судов – одно судно идет впереди, второе только немного отстает от него. Но лидерство в науке – это не караван судов, идущих в открытом море, но караван судов идущих во льду, где переднее судно должно прокладывать путь разбивая лед. Оно должно быть наиболее сильным и должно выбирать правильный путь. И хотя разрыв между первым и вторым судном небольшой, но значение и ценность работы переднего судна совершенно иные. Можно проанализировать много областей и увидеть, что число областей, где у нас нет лидерства, сейчас увеличивается..."

П.Л. Капица. О лидерстве в науке. (Доклад в Академии наук СССР, 1956)

"Каким путем США так успешно и быстро осваивают новую технику не только по сравнению с нами, но и по сравнению с другими капиталистическими странами?.. При моем посещении Америки [осенью 1969 года] я имел возможность познакомиться с этим процессом в "Белл компани"... Компания "Белл" контролирует 85 % телефонной сети в США, имеет более 700 тысяч служащих и рабочих, ее капитал — 30 миллиардов долларов. В исследовательских лабораториях и на опытных заводах компании занято 20 – 25 тысяч человек, что составляет около 3 % от всего числа работающих. Когда я знакомился с работой этого учреждения, то они в основном были заняты новой телефонной аппаратурой, которая всецело работает на полупроводниках, что дает возможность производить вызов кнопочным набором... Внедрение такой новой телефонной системы в масштабе такой страны, как США, очень крупная техноэкономическая задача, и для того, чтобы она вытеснила существующую систему, требуется весьма надежная и продуманная разработка новой аппаратуры...

Мы хорошо осознаем, что для творческого развития искусства нужно тщательно отбирать и воспитывать художников, актеров, писателей, поэтов и др. Далее, жизнь показывает, что творчески высоко одаренных людей мало, такие писатели, как Толстой, Пушкин, Чехов, считаются единицами. Но то, что для успешного развития и освоения новой техники от инженеров, конструкторов, экономистов, менеджеров тоже требуются такие же творческие способности, это оказалось не так очевидно. Только когда, например, творческие способности менеджера в организации производства достигают масштабов Форда, Бати, Карнеги, Эдисона и др., то они становятся очевидными даже неспециалистам. Значимость для внедрения новой техники творческих способностей рядовых работников осознать оказалось куда труднее. Все значение отбора творческих работников при развитии новой техники первыми поняли американские предприниматели и сейчас стали его осуществлять в широком масштабе".

Из доклада П.Л. Капицы на совещании у Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина 28 декабря 1970 года – "о причинах, обусловливающих более медленное освоение у нас новой техники по сравнению с США ".

1950-е годы. На траве – мобильный радиоприемник собственного изготовления – "радио-передвижка". Эх, видел бы Сергей Макарыч в каком маленьком мобильнике нынче умещается радиоприемник, передатчик, телефон, магнитофон, и еще компьютер! 

Обложка книги:
С. Алексеев, Д. Зимин. Школьная УКВ-радиостанция. Издательство ДОСААФ, Москва, 1956.  Первый печатный труд Д. Зимина, еще студента. Его школьный учитель вырастил себе соавтора.

О своем школьном учителе физики помнит с благодарностью не только доктор наук и основатель «Билайна» Д.Б. Зимин.  Вот надпись на красиво изданном фотоальбоме "Мы – физики":

Дорогой Сергей Макарович,
Ваши питомцы образца 1950 года искренне сожалеют, что Вы не можете сегодня быть с нами.
Желаем Вам здоровья, бодрости.
Вы всегда хотели, чтобы мы стали хорошими людьми и мы стараемся быть ими.

 Дата – "10 декабря 1976", столбец подписей и "среди них: лауреат ленинской премии, член-корреспондент, докторов наук – 6, кандидатов наук – 8, главный конструктор, зав. отделением – 2, старших научных сотрудников – 3."

В отличие от Зимина, никто из этих питомцев Сергея Макаровича формально не был его соавтором, но из их надписи ясно, что своего учителя они считали соавтором в своих жизненных достижениях.

О своем школьном учителе Зимин говорил с таким теплом, что я позавидовал, – у меня не было ничего похожего, и захотелось понять, что это был за человек. Это оказалось не просто, – Сергей Макарович умер двадцать лет назад, увы, незаметно для своих бывших учеников. В их душах главным образом и живет его учительский талант, сплавленный с человеческим обаянием. Никаких мемориальных публикаций. Профессия школьного учителя не окружена у нас почетом, особенно если судить по зарплате.

Рассказы бывших учеников Сергея Макаровича и его коллег рисуют человека, при всей своей внутренней увлеченности, уравновешенного, никогда не повышающего голоса и умеющего найти неожиданно умиротворяющий выход из острой педагогической ситуации. Бережно относясь к подопечным юным душам, он старался зажечь в них собственный внутренний огонек. Вот фрагмент из его книги 1953 года с рассказом о жизни радиокружка:

"Кружковцам пришла мысль ознакомить учащихся третьих-седьмых классов с техникой радиоузла и кабинета в порядке проведения экскурсий. С этой мыслью они обратились ко мне. Я горячо поддержал их предложение. В самом деле: учащиеся должны знать свой узел, для них должна быть раскрыта тайна преобразования человеческого голоса, кроме того, они должны убедиться сами, что все, что здесь сделано, — дело рук самих учащихся, овладевших физикой.

После того, как было точно установлено, что будем показывать, совет кружка обратился ко мне с вопросом: а кто непосредственно будет проводить экскурсию? Было ясно, что ни в коем случае сам учитель не должен браться за это. Это означало бы подавление творческой инициативы самих ребят. Ребята явно хотели стать сами экскурсоводами. Я не сомневался и сказал начальнику узла и его помощнику, что эту экскурсию и последующие экскурсии будут проводить они. С каким энтузиазмом встретили эти слова кружковцы, трудно себе представить: еще бы, ведь на 20 минут они превращались в педагогов-инженеров!

В условленное время стройная шеренга по-праздничному разодетых пионеров первого и второго звена поднялась по ступенькам лестницы и остановилась у дверей радиоузла.

Открылась дверь, и Дима Зимин пригласил ребят в узел. Ребята стояли тихо, не спешили рассмотреть интересные для них установки и приборы.

Экскурсию открыл руководитель следующими словами: «Ребята, все, что вы здесь видите, сделано и установлено учениками нашей школы, вашими старшими товарищами. Сегодня мы решили показать вам наш, а значит и ваш радиоузел и радиокабинет и познакомить с их работой. Каждое утро вы слышите голос вашего учителя физкультуры, каждое утро вы входите в школу под звуки бодрых маршей. Сейчас Дима покажет вам, как это делается».

Дима сел на место диктора, щелкнул переключатель. Микрофон включен — «Доброе утро, ребята! Приготовьтесь к гимнастике! Физорги классов, постройте ребят!» Голос звучит громко, отчетливо, мощно, привычно. Некоторые из учащихся даже стали «смирно» и... спохватившись, меняют позу. А Дима продолжает: «Звуковые волны, рожденные моим голосом, достигают вот этого прибора, называемого микрофоном. Когда я говорю, в микрофоне появляются слабые электрические токи, которые потом усиливаются мощным многоламповым усилителем». Далее «экскурсовод» объясняет понятным для ребят языком устройство и действие звукоснимателя".

Напомню: за стенами этого школьного оазиса – доживающий последние годы костенеющий сталинизм, с культом подчинения и жесткими ритуалами. А в этом тексте, даже сквозь маловысокохудожественную редакторскую стилистику, виден человек, культивирующий уважение к "творческой инициативе".

Здоровый дух Сергея Макаровича жил в нездоровом теле. Не случайно он не смог прийти на встречу со своими питомцами образца 1950 года. Он с трудом доработал до пенсии, последние годы иногда прерывал урок, чтобы не упасть прямо в классе.

Он стал инвалидом еще в детстве, когда перенес полиомиелит. Тогда он с родителями жил в деревне Белики Новгородской области.

В его лаконичной автобиографии читаем:

"В начале 1929 года родители перевезли меня в Москву для длительного лечения ног после тяжелой болезни. Здесь я, несмотря на продолжительное лечение и операции, окончил семилетнюю школу, а в 1931 году поступил в педагогический техникум".

Затем – педагогический институт. И с 1938 года – учитель физики.

В 1957 году получил звание Заслуженного учителя школы РСФСР.

По состоянию здоровья и по своему отношению к делу он не мог взять двойную педагогическую нагрузку, и поэтому пенсия его была очень маленькой. Школа пыталась выхлопотать для него персональную надбавку, но из этого ничего не получилось.
        Не заслужил?

Сергей Макарович Алексеев (1916-1985) среди учеников самого первого своего класса. 1939 год ( см. письмо Софьи Юльевны Семеновой)

В чем-то Маркс был прав, – разные типы экономического бытия определяют весьма разные сознания – даже вне экономики. В этом я убедился, когда пытался высказать на английском языке простую русскую мысль относительно истории советской водородной бомбы. Первый ее вариант Андрей Сахаров и его коллеги назвали "слойкой". Когда это слово рассекретили (в 1990 году), появился английский аналог этого термина "Layer Cake" – слоеный торт. Английский термин лучше отражал суть конструкции, но гораздо хуже – вольное отношение советских физиков к своему термоядерному "изделию", – простую булочку не спутаешь с праздничным тортом. Эта нехитрая мысль, однако, почему-то по-английски звучала не столь убедительно. У них есть булочки, похожие на нашу слойку, и торты у них есть, но… чего-то не было. Поразмыслив, я понял, чего. Не было контраста между двумя видами хлебо-булочных изделий. Советская слойка стоила 9 копеек, а торт около трешки, разница в 30 раз. А в Америке слойка стоит около доллара, а торт тоже около трешки, разница всего 3 раза .

Почему такое различие в разницах? Ведь разница в потребных количествах муки, сахара и прочих кондитерских веществ примерно одинаковая? Потому что стоимость зависит не только от этих веществ, но и от количества труда. Продавец затрачивает примерно одинаковое рабочее время что на слойку, что на торт. В советское время труд ценился гораздо ниже, чем в западных странах, поэтому и советская разница в ценах в основном определялась стоимостью веществ. В нынешней России упомянутая разница уже около 10 раз. Когда же она приблизится к 3, можно будет сказать, что по уважению к труду Россия приблизилась к западным странам.

Но, правда, тогда простую мысль, с которой я начал, – из истории советской водородной бомбы – станет трудно объяснять даже на русском языке. Лично я не возражаю больше потрудиться с объяснением, лишь бы наше уважение к труду стало на уровень лучших мировых стандартов.

12 заповедей строителя коммунизма:

1) Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма;

2) Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест;

3) Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;

4) Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;

5) Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;

6) Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат;

7) Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;

8) Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей;

9) Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;

10) Дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни;

11) Нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов;

12) Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.

Эти 12 заповедей долгие годы висели по всей стране, в красных уголках заводов, в ленинских комнатах в казармах, в комитетах ВЛКСМ и, конечно же в парткомах. Кто и как сочинял эти заповеди, истории пока не известно.

  Моральный Кодекс Строителя Коммунизма был дан советскому народу в октябре 1961 года XXII съездом КПСС вместе с новой (третьей) Программой Партии – программой "развернутого строительства коммунизма" и вместе с обещанием, что к 1980 году советский народ уже будет жить при коммунизме. То, что предстояло построить, определялось следующим образом:

"Коммунизм – это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным социальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе постоянно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип "от каждого – по способностям, каждому – по потребностям". Коммунизм – это высокоорганизованное общество свободных и сознательных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление, труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребностью, осознанной необходимостью, способности каждого будут применяться с наибольшей пользой для народа".

Согласно планам КПСС к 1970 году предстояло опередить США по производству продукции на душу населения.

У политических идей, как и у научных, бывают поразительно неравномерные биографии. Идея атомов, рожденная в головах древних греков, ждала своего практического применения больше двух тысяч лет. Открытие другого грека, что наша планета – шар вполне определенного радиуса, ждало своего практического применения примерно столько же.

Идея демократии не только возникла в Древней Греции, но тогда же и там же нашла применение. И была, казалось бы, забракована историей, поскольку основанные на демократии древнегреческие государства пали и поглотились пришедшей им на смену Римской Империей. Императоры инструментом своей власти сделали анти-демократический принцип DIVIDE ET IMPERA, или «Разделяй и Властвуй», но это им помогало лишь какое-то время. Имперский способ власти тоже был забракован историей, когда Великая Римская Империя тоже рухнула.

Однако идеи, забракованные практической историей, спустя много веков, неожиданно соединились для новой жизни, что стало важным рубежом мировой истории. У этого соединения были конкретные авторы – англичанин Джон Локк (1632-1704) и француз Шарль Монтескье (1689-1755). В сущности они открыли, что принцип «Разделяй и Властвуй», примененный к самой власти, дает надежную основу народовластия (то бишь демократии) и соединения свободы личности с ее ответственностью.

Локка обычно именуют философом, но фактически ему тесно в любой классификации. В нынешних терминах его можно назвать и психологом, и социологом, и политологом. А главное, гордо отметил бы историк науки, он свою профессиональную жизнь начал как физик и химик, когда это еще было одной профессией. Он ставил опыты в лаборатории Р. Бойля – пионера точного естествознания, всем школьникам известного по закону Бойля – Мариотта, но золотыми буквами вписанного за физико-химическое понятие химического элемента. Столь научное начало биографии помогает понять и здравомыслие Локка и его отношение к опыту, как главному источнику всякого знания – от естествознания до морали и религии.

Локк считается автором идеи разделения властей, как основы жизнестойкости и справедливости общественной жизни. Энциклопедии Кирилла и Мефодия объясняет:

«РАЗДЕЛЕНИЕ ВЛАСТЕЙ — принцип, согласно которому власть в государстве осуществляют три независимые ветви власти (исполнительная, законодательная и судебная), уравновешивающие друг друга (так называемая система сдержек и противовесов). Теория разделения властей впервые выдвинута Дж. Локком, развита Ш. Монтескье. Сыграла значительную роль в борьбе против абсолютизма. По принципу разделения властей впервые была построена конституция США. Разделение властей — один из важных элементов правового государства и демократии.»

Эту краткость я бы восполнил, во-первых, напоминанием, что в 17-м веке важной формой властью была церковная, и Локк уже знал о ранней идее «отделения церкви от государства», или разделения власти религиозной и политической. Стоит подчеркнуть, что эту идею выдвинули глубоко религиозные люди, защищая чистоту духовной жизни.

Во-вторых, принцип разделения властей не окаменел после первых воплощений в конституциях 18 века. Общественное развитие, прежде всего благодаря науке и технике, привело к появлению других видов реальной власти: экономической и информационной. Поэтому и законодательства правовых демократических государств вырабатывали все новые «сдержки и противовесы» – то есть конкретные законы, обеспечивая разделение и новых видов власти.

Как-то сложно все это: сдержки и противовесы, законы, подзаконны, хитрые юридические понятия, крючкотворные формулировки… Черт ногу сломит. И наверняка хитроумный человек может найти разные лазейки. Неужели без этого нельзя? Можно. В Саудовской Аравии, к примеру, обходятся без этого. И Советская Россия обходилась. Цена такой простоты известна. Первое государство держится лишь благодаря своему статусу сырьевого придатка развитых стран. И стало родиной Аль-Каиды и киллеров-камикадзе, получивших образование, ослепленных ненавистью и убивших тысячи неизвестных им мирных людей всех цветов кожи и вероисповеданий. А второе – руками самого государства – убило миллионы своих подданных и рухнуло.

Да, самолет устроен сложнее саней, требует более сложного ухода, но и способен на нечто большее. Это имел в виду Уинстон Черчилль, сказавший, что «демократия – отвратительная форма власти, пока ее не сравниваешь со всеми остальными». Демократия – не состояние, а форма жизни общества, сознающего неизбежные и все время возникающие несовершенства и вырабатывающего способы противодействия злоупотреблениям. А формы власти, претендующие на построение идеального общества, под руководством ли святой инквизиции, или великого Фюрера или еще более великого Вождя, как показывает история, ведут к массовому душегубству.

Подытоживая, можно сказать, что Локк, Монтескье и их последователи предложили путеводитель к демократической форме власти в виде рецепта:

 «Разделяй власти – и властвуй».

Этот секрет я открыл случайно, когда, дожидаясь приема к врачу, листал журнал и неожиданно увидел знакомое название "Stop&Shop". Это – супермаркет, самый что ни на есть обычный американский магазин, которому просто нечего делать на глянцевых страницах. Название статьи "Made in the USA?" можно не переводить, а вопросительный знак относился к самоочевидному, казалось, факту, что хорошо мне знакомый магазин – американский. Оказалось, голландский.

Из журнала я узнал, что сетью супермаркетов "Stop&Shop" на северо-востоке США и несколькими сетями супермаркетов в других частях страны владеет некая голландская компания с голландским же названием, которая по результатам розничной торговли удостоилась звания компании 2002 года. Не по объему торговли, в этом она лишь на пятом месте, а по эффективности. Основываясь на собственном обывательском-покупательском опыте и, прежде всего, на сравнении с другими местными супермаркетами, я готов присоединить и свой голос "за": в Stop&Shop'е и цены поменьше и выбор побольше. Разница небольшая, но ощутимая для человека ограниченного достатка, вроде меня.

В штаб-квартире компании в Амстердаме, вероятно, отпраздновали почетное звание, однако покупатели Stop&Shop'ов этого совершенно не заметили. Зато другое событие не заметить не могли, поскольку в почтовых ящиках обнаружили приглашение отпраздновать 89-летний юбилей магазина и, конечно же, купоны на скидку по этому поводу. Получив такое приглашения, я первым делом мысленно поздравил магазин с веселой рекламной идеей – не все же отмечать круглые даты. Затем внимательно изучил коротенький исторический текст, чтобы узнать, как же голландцы прибрали к своим рукам часть американской торговли.

История этой торговли началась в 1914 году, когда некое американское семейство основало Экономную Бакалею. Четыре года спустя владельцы применили совершенно новую идею – самообслуживание. Это новшество позволило быстро расширить сеть магазинов, которые и стали впоследствии называться "супермаркетами". Теперь Stop&Shop'ов больше трех сотен, и все они, гордясь своей долгой традицией, рады предложить покупателям наилучший выбор, качество и цену товаров.

Вот и вся короткая рекламная история. О голландских же владельцах – ни слова. Чтобы не раздражать супер-патриотически настроенных покупателей? Да, нет, просто покупателю совершенно неважно, кто владеет магазином, главное – чтобы магазин его устраивал выбором, качеством и ценой. Здравый покупатель понимает, что в капиталистическом соревновании побеждает тот, кто придумает что-то новое, чем можно привлечь покупателей. Отличный наглядный пример – идея самообслуживания, оказывается, родившаяся аж в 1918 году. Конечно, этот способ торговли хорош, только если средний уровень жизни, средний уровень честности и средняя зарплата продавца достаточно высоки. Но тот, кто первым придумал идею и понял ее своевременность, получил свою награду.

Голландская компания, купившая сеть Stop&Shop в 1977 году, не меняла ни привычное название магазинов, ни общую ориентацию, она лишь искала новые пути повышения эффективности. Самое последнее новшество, появившееся весной 2003 года, не успело войти в писанную 89-летнюю историю, но может украсить будущие юбилеи. Это новшество довело до конца идею самообслуживания – теперь, в магазине несколько касс работают без кассиров. Компьютер умиротворяющим голосом помогает покупателю расплатиться за покупки и выйти из магазина убежденным в могуществе науки и техники. Именно прогресс науки и техники к 2003 году сделал "бесчеловечный" кассовый компьютер дешевле труда человека-кассира. С "бесчеловечной" кассиршей, конечно, не поругаешься и не пофлиртуешь, но в остальном такая кассирша безупречна – говорит с покупателем всегда ясно, никогда не теряя терпение и не повышая голоса.

Через пару месяцев и конкурирующий супермаркет тоже ввел такие полностью автоматические кассы. Значит, Stop&Shop'у опять причитается приз за победу в капиталистическом соревновании. Но лично я желаю успеха временно отставшим, ведь только если соревнование продолжится, можно надеяться, что цены будут действительно минимальными, а выбор максимальным.

Из этого маленького примера голландской глобализации в мире американской конкуренции можно сделать весьма общий вывод. Страна, которая хочет развиваться на основе мирового научно-технического потока, должна заботиться, чтобы в ее экономике действовала здоровая конкуренция, всякая монополия – в экономике, как и в структуре власти – чревата застоем и поражением. А лучший способ стать конкурентоспособным – включиться в конкуренцию, в соревнование по эффективности.

 1922     Из письма другу в Париж:

"Чем больше вдумываешься в окружающее, тем больше убеждаешься, что настоящее великое течение, которое идет в человечестве, – это в данный исторический момент – течение научной мысли. Оно должно довлеть само себе и перед ним мелки все политические, социальные, национальные и даже религиозные стремления жизни. В конце концов оно творит будущее..."

1938     Из дневника:

28 мая: "Наука есть природное явление, активное выражение геологического проявления человечества, превращающего биосферу в ноосферу".

14 ноября: "Основные черты демократии выяснил себе как ноосферные явления".

4 декабря: "Многие смотрят в ближайшее и отдаленное будущее мрачно. Л. (академик) "Человек идет к одичанию". Я совершенно иного [мнения] – [идет] к ноосфере. Но сейчас становится ясно, что придется пережить столкновение, и ближайшие годы очень неясны – Война? Я не верю в силу Германского фашизма – но столкновения [западные] демократии боятся больше его [фашизма], это опасное положение. ... Переход в ноосферу, вероятно, произойдет в пароксизмах".

24 декабря: "Но конечно, и гитлеризм и сталинизм – преходящая стадия и едва ли жизнь пойдет без взрывов. Каких?"

1972 год. Андрей Сахаров и Григорий Подъяпольский.

Эти люди науки считали своим делом еще и защиту прав человека. Геофизик Григорий Подъяпольский (1926-1976) занимался сейсмологией и волнами цунами. Следовал он и своему гуманитарному призванию, выражая свои мысли и чувства в стихах и прозе. Осознав миражный характер идеи будущего "золотого века", он в своих суждениях о людях уже исходил только из своей собственной совести, не доверяя никому жертвовать другим человеком ради каких-то якобы светлых целей.  

"Григорий Сергеевич (мне трудно называть его по имени и отчеству – для меня он навсегда просто Гриша) на протяжении нескольких последних лет был моим близким другом, нас связывала общая общественная позиция и чисто личные, семейные отношения. Он был удивительным человеком, обладающим безупречной внутренней честностью, добротой, терпимостью к людям, к их разнообразным мнениям, позициям и ошибкам, и в то же время человеком научного, бескомпромиссного и творческого мышления, человеком, умеющим проявить твердость, мужество и принципиальность в самых трудных ситуациях."

Андрей Сахаров

"Я глубоко убежден, что огромные материальные перспективы, которые заключены в научно-техническом прогрессе, при всей их исключительной важности и необходимости, не решают все же судьбы человечества сами по себе. Научно-технический прогресс не принесет счастья, если не будет дополняться чрезвычайно глубокими изменениями в социальной, нравственной и культурной жизни человечества...

Разные стороны научно-технического прогресса – урбанизация, индустриализация, машинизация и автоматизация, применение удобрений и ядохимикатов, рост культуры и возможностей досуга, прогресс медицины, улучшение питания, снижение смертности и продление жизни – теснейшим образом между собой связаны, и нет никакой возможности "отменить" какие-то направления прогресса, не разрушая всей цивилизации в целом...

Я убежден, что "сверхзадачей" человеческих институтов, и в том числе прогресса, является не только уберечь всех родившихся людей от излишних страданий и преждевременной смерти, но и сохранить в человечестве все человеческое – радость непосредственного труда умными руками и умной головой, радость взаимопомощи и доброго общения с людьми и природой, радость познания и искусства. Но я не считаю непреодолимым противоречие между этими задачами. Уже сейчас граждане более развитых, индустриализованных стран имеют больше возможностей нормальной здоровой жизни, чем их современники в более отсталых и голодающих странах. И уж во всяком случае прогресс, спасающий людей от голода и болезней, не может противоречить сохранению начала активного добра, которое есть самое человечное в человеке."

А.Д. Сахаров, 1974 год